Аршавин покинул Канониров

Английские букмекеры накануне открытия зимнего заявочного окна оценивали вероятность трансфера Аршавина самыми высокими ставками, и этим людям трудно не верить: за свои прогнозы они отвечают рублём. И соответствующие движения в трансферном закулисье потом действительно шли. Павел Погребняк в ту пору со знанием дела утверждал, что у Андрея много предложений: сведения, надо полагать, были почерпнуты в первоисточнике. «Фулхэм», «Рединг», «Лацио», ПСВ – это варианты, которые мелькали в прессе. Возможно, были и такие, которые до публики не дошли. Как бы то ни было, ни один из них в итоге так и не сработал: Аршавин остался в «Арсенале».

Почему так вышло, с уверенностью судить сложно. Дать аудитории пояснения Андрей нужным не посчитал. А потому аудитория со всей мотивационной механикой разобралась сама: парень выбрал деньги. Дело известное: положить ему такой контракт, какой он сегодня имеет в «Арсенале», другие клубы не готовы – идти на меньшие деньги не готов сам Аршавин, который принялся за изучение английского языка на дому. Как известно, даже малейший осколок корысти ранит нежную болельщицкую душу до самых глубин, а потому выбор в пользу доходной лавочки, разумеется, не мог добавить недавнему кумиру народной любви.

При этом твёрдой уверенности, что обличительный пыл в этой истории так уж необходим, отчего-то нет. Дело в том, что, кажется, сам футболист и публика ощущают момент немного по-разному. Попалось на глаза высказывание Андрея Червиченко, который полагает, что Аршавин способен играть ещё лет пять-шесть. И это мнение вполне распространённое: ставить на игроке окончательный крест люди пока не готовы. Между тем, помнится, ещё в ту пору, когда он был в абсолютнейшем порядке, сам Аршавин оценивал собственные перспективы весьма жёстко. Моя игра, говорил он, строится на быстроте, резкости, и как только в силу возраста эти качества начнут уходить, я перестану быть хорошим футболистом. Кажется, в том интервью он даже отводил себе некий конкретный срок, который должен был окончиться где-то на рубеже тридцатилетия.

Всё происходящее с Аршавиным в последние годы вполне ложится в русло того прогноза. Возможно, с точки зрения физиологии он и мог бы выпрыгнуть за установленные самому себе рамки, но морально к этому, кажется, уже не готов. Внутренняя установка, которую он себе дал, получилась весьма убедительной. Окружающие ещё по привычке ждут от него подвигов, а сам он, похоже, уже ощущает себя пенсионером. Народ надеется, что вот сейчас герой снова вскочит в седло и примется, как раньше, крушить недруга булатным мечом, а сам богатырь уже размышляет, какую землянику будет завтра разводить в огороде, мускатную или ремонтантную.

Это не хорошо и не плохо – это жизнь. Осуждать человека за то, что он стареет, всё равно что осуждать время за то, что оно течёт. Или солнце – за то, что оно садится. Или секундомер – за то, что он бежит. С позиций человека, выходящего на заслуженный отдых, нынешнее поведение Аршавина вполне понятно. Старость должна быть обеспеченной – аксиома, под которой подпишется каждый. Человек поработал на имя, пусть теперь и имя немного поработает на него: абсолютно нормальное партнёрство.

Вопрос разве что в том, как долго ещё человеку будет необходимо его имя. Если он, повесив бутсы, оставит мирскую суету и уединится где-то в келье, то тужить сейчас совершенно не о чем. Если же намерен и дальше оставаться в свете юпитеров, если думает стать, к примеру, депутатом или футбольным начальником – а подходящими для этого талантами Андрей Сергеевич наделён, – то имя ему ещё может пригодиться. Без репутации публичной фигуре никуда, и её-то, репутацию, Аршавин в последнее время стремительно теряет. И выбор, который он сделал нынешней зимой, ничего в этом смысле не изменил. Хотя, наверное, мог бы.

Так что, возможно, и стоило соглашаться на условный «Фулхэм». Какую-то копейку, конечно, сегодня пришлось бы потерять, но зато завтра, глядишь, довелось бы выиграть что-то повесомей.